Они не монстры и не чудовища. Они чайлдфри – свободные от детей. Говорят, что на них давит общество, что существует госзаказ на повышение рождаемости. Чтобы бороться с этим давлением, они создают сообщества, в которые вход с детьми запрещен.
!["Cosmopolitan](http://"http://images.cosmo.ru/upload/cosmo/2008/102008/offline/460_wmark.jpg" "\"Фото") В украинских клиниках можно сделать стерилизацию за деньги, без дополнительных условий. Самые смелые и богатые ездят на Украину. В России, чтобы официально не хотеть детей, нужно быть старше 35 лет и уже иметь двух наследников. А неофициально на это не пойдет ни один нормальный врач ни за какие деньги: подобная операция приравнивается законом к причинению тяжкого вреда здоровью.
Cкладывается такое впечатление, что российские чайлдфри, то есть люди, сознательно отказывающиеся от деторождения, вылупились из бедности, страшной, ужасающей, унизительной. Среди состоятельных и состоявшихся модно выходить замуж по сумасшедшей любви, хранить верность, рожать детей, кормить грудью, дружить с родителями, приглашать гостей на воскресные обеды, и чтобы дом – полная чаша, шумный, и чтобы пироги пеклись и вкусно пахло корицей.
Символ сообщества свободных от детей – ветка сакуры: дерево, которое прекрасно цветет, но не плодоносит. Сами же чайлдфри отнюдь не процветают. Мелкие клерки, недоучившиеся студенты – ватерлиния среднего класса… На форуме чайлдфри не часто поднимается тема стерилизации, которая по идее должна была бы быть важнейшей для этого сообщества: пятьсот долларов, необходимые для этой процедуры (билеты на Украину, анализы, проживание, сама операция), многим кажутся значительной суммой.
читать!
Елена, 37
системный администратор
Я была старшей из трех дочерей и, сколько себя помню, была нянькой. В пять лет гуляла с двухгодовалой средней сестрой и стирала пеленки младшей… Сейчас я чувствую себя даже не обиженной, а возмущенной донельзя: рожать нескольких – подлость по отношению к старшему. У нас как-то проводился опрос среди чайлдфри, кто каким ребенком в семье был. Cреди нас оказалось 28% старших детей из многодетных семей. Это очень много, учитывая, что в обществе многодетных – 3-5%. И кое о чем говорит. В дореволюционной России даже была распространена такая практика: старшая дочь в семье вообще не выходила замуж – cперва нянчила младших, потом ухаживала за постаревшими родителями.
На мне лежала обязанность постоянно контролировать сестер, и речь тут даже не о прогулках с коляской и стирке пеленок, а о полной ответственности за них – присмотр, кормление, проверка уроков… Годами. По сути, взрослые материнские обязанности, повешенные на ребенка. Фактически украденное детство. До семнадцати лет я ни разу, вы только представьте себе, НИ РАЗУ не вышла гулять без малявок. Им же «надо дышать свежим воздухом», вот они и тащились следом за мной всюду.
Вся подлость ситуации заключается в том, что о сестрах я заботилась искренне, пока здоровья хватало. Когда перестало хватать – все равно пришлось. А ведь младшие дети – мои прямые конкуренты в борьбе за родительскую любовь, внимание, наследство, в конце концов. Только став взрослой, я поняла, что меня безобразно кинули, употребив мои силы, здоровье, детство, материнский инстинкт на детей, рожденных не мной. Как говорит мой муж, этим обокрали моих собственных детей. Куда уж больше обокрасть! Я сделала стерилизацию, не оставив им в принципе шанса на жизнь.
Случалось вам на тренировках надевать на себя пояс с песком? Побегаешь в таком, потом снимешь – и летаешь пушинкой. У меня тот же самый случай. Любые мои (собственные!) проблемы я воспринимаю как потрясающую свободу, как легко решаемые мелочи без груза детей, не дающего тебе выплыть.
В семнадцать я сбежала из дома и стала разносить телеграммы. Учиться, работать кем угодно – для меня все было в кайф, все было легко по сравнению с каторгой воспитания моих младших. А с двадцати лет мне уже помогал муж, которому я сразу сказала, что ни за что и никогда больше не окажусь в зависимости от детей.
Смешно, но моя средняя сестра сейчас на полном серьезе утверждает, что детство было самым счастливым периодом ее жизни. А младшая до сих пор обвиняет меня в эгоизме – за то, что я уехала учиться и занялась своей жизнью. В тот момент наша семья начала разваливаться… Впрочем, слава богу, они сейчас никак не могут повлиять на мою жизнь. Парадокс: принципиальную чайлдфри из меня вырастили мои многодетные родители, убежденные чадолюбцы и противники абортов.
Мария, 30
студентка, живет в Израиле
У нас была счастливая семья. Мои родители – научные работники, и когда в стране с наукой и жизнью стало совсем плохо, мы переехали в Израиль. Мама сразу и безоговорочно впряглась в новую жизнь, я одновременно ходила в школу, учила языки… А папа умер. Он был для нас всем, и его не стало.
У нас в семье был культ знаний. Моя мама надрывалась на нескольких работах, чтобы оплачивать мои кружки и курсы: музыка, спорт, художественная школа, компьютеры. Она необыкновенно талантливая женщина, и я понимаю, каких успехов она добилась бы, если бы ей не пришлось тянуть меня.
Первый мой муж очень хотел детей. Я не хотела, но не хотеть детей тогда мне казалось извращением. Или обществу казалось, а я ему верила. Мы начали готовиться к зачатию. Я же всегда и везде отличница, перфекционистка. Ребенку нужно обеспечить идеальные условия – я бросила курить, отказалась от мяса, газировки, алкоголя, год чистила организм. И читала-читала-читала – о беременности, родах, воспитании… И чем глубже погружалась в тему, тем отчетливее понимала: мне это не нужно. Мне. Этого. Не нужно.
С моим нынешним мужем мы как-то сразу поняли друг друга. У нас столько планов! Мы хотим путешествовать, увидеть мир, учиться… Было понятно, что детям в нашей жизни не будет ни места, ни времени. Сейчас у меня четыре высших образования в разных сферах жизни, и я уже накопила денег на пятое. Наши друзья, у которых дети, постепенно откололись от компании: у них другой образ жизни и банально нет денег для того, чтобы посидеть в баре. Ведь только на детский сад уходит больше трети их зарплаты! А детям нужен еще миллион вещей. Мы с мужем только-только выкарабкались на более-менее приличный уровень, и не хочется снова возвращаться к беспросветному подсчету каждой копейки.
В Израиле культ детей – им можно абсолютно все. Когда они, сшибая все, с диким визгом носятся по ресторану или магазину, абсолютно никто не делает им замечаний. Этому принято умиляться. У меня это отбивает желание обзаводиться потомством.
– Кстати, а почему вы меня не спросите об эгоизме? Ведь эта моя позиция – страшный эгоизм, не так ли?
– Не знаю… Я своего рожала не для общества, а для своего удовольствия.
– Хм. Вообще-то таким должен был быть ответ чайлдфри. Я по той же причине не делаю стерилизацию: не люблю категорических ограничений. Вдруг когда-нибудь и я захочу получать удовольствие подобным образом? Но пока не представляю, почему это может со мной произойти.
Ира, 21
временно безработная
Это отвратительно, что мне не дают делать стерилизацию! Почему государство распоряжается моей маткой? Мы с мужем копим деньги, чтобы поехать на Украину и покончить с этой проблемой – уже есть половина суммы.Стопроцентно надежных средств контрацепции нет, а мне нельзя делать аборты: у меня плохая свертываемость крови, во время самой простой операции я могу умереть от кровотечения. Я готова один раз рискнуть и лечь на хирургический стол для стерилизации, чтобы больше не трястись и не думать об этом всю свою жизнь. Мужа прооперировать? Нет. Это не обсуждается. Я его не отправлю под нож ни при каком раскладе. Не дам. Люблю. Так люблю, что не позволю его резать, не позволю, чтобы ему было больно. Не выживу, если ему будет плохо.
Сереже 35, у него уже была семья, и он очень страдал там. Я хочу восполнить годы, которые он провел с не любившей его женщиной. Он не хотел, а она родила. Подло, обманом родила. Растолстела невероятно, порвалась ТАМ насмерть, но он все равно, несмотря на ее уродства, терпел, не уходил, предлагал ей заниматься сексом. Но она и этого не понимала. У нее мозг отключился, заполнился молоком, она не видела никого, кроме ребенка. Представляете, она кормила его при муже! Вываливала огромную отвисшую грудь и пихала ее в рот ребенку, а тот присасывался к ней, как пиявка, и громко чавкал. Сережа еле сдерживал тошноту. Конечно, он не выдержал и ушел. У него психологическая травма, и я стараюсь его защищать и любить. Ведь только настоящая любовь способна вылечить человека.
Самое кошмарное – это давление общества. Недавно на свадьбе сестры тетушки стали говорить, что я должна учить моего Сережу готовить обеды и гладить рубашки. Я округлила глаза: «Зачем?!» – «Когда родится ребенок, тебе будет не до этого, ему надо учиться за собой ухаживать». Представляете, отучать любимого мужчину питаться домашней едой и приучать его стирать пеленки и мыть полы!
Но это еще цветочки, просто разговоры. Я вот три года не могу устроиться на постоянную нормальную работу. Куда бы я ни приходила, везде одна и та же причина отказа: молодая-бездетная-замужняя, родит и уйдет в декрет. Неужели мамаша с вечными соплями и больничными будет лучшим работником, чем я? Самое ужасное, что даже мои родственники, которые могли бы мне помочь с поисками работы, уклоняются от этого. Я уверена, что все дело в президентской программе повышения рождаемости: людям, не желающим иметь детей, в нашей стране создают невыносимые условия жизни. Слава богу, у меня есть Сережа, вместе мы прорвемся в любой ситуации. И я сделаю все что угодно, чтобы он был счастлив и мы были вместе. |