я вся такая классная и стильная, и все меня хотят!
котактное
ИНТЕНСИВНОЕ МАТЕРИНСТВО - ЗНАК НАШЕГО ВРЕМЕНИ?
За последний год рождаемость в России повысилась на шесть с половиной процентов, что радует власть. Однако демографы и аналитики беспокоятся – им важно понять, кто и как теперь рожает, какие матери, каких детей. Социолог Ольга Исупова, доцент кафедры демографии НИУ-ВШЭ, высказывает предположение, что число идеологов чайлд-фри за последние годы не уменьшилось. В том числе и потому, что молодые матери вынуждены настолько интенсивно исполнять эту свою социальную роль, что полноценно реализовать себя в чем-то еще не могут. Тогда материнство становится профессией, тогда рожают и второго, и третьего ребенка...О современном материнстве мы разговариваем с Ольгой Исуповой.
– Значит, основной рост рождаемости идет за счет того, что мамы не хотят или не могут совмещать материнство с профессией?
– Интенсивное материнство – это основной тренд в современной России. То есть мать не только является незаменимым родителем, более способным удовлетворить нужды ребенка, чем отец, няня, бабушка или кто угодно, но еще и личное счастье самой матери полностью заключается в ее детях, их благополучии – подчеркиваю, полностью! Мать должна все время обеспечивать удовлетворение физических, когнитивных, эмоциональных потребностей ребенка. Мать должна быть к услугам ребенка, должна жертвовать своими потребностями ради его потребностей.
читать дальше
Понятие интенсивного материнства приписывают американке Шэрон Хейз, автору книги о культурных противоречиях материнства. Хейз пишет, что традиционное материнство – это исторически сложившаяся конструкция, которая обслуживает интересы не только всех мужчин, но и государства, и экономики. Трудно сказать, до какой степени ее предположения верны, но с тех пор как раннее развитие стало повальной модой, доминирующим типажом у нас в стране стала мать, которая не работает вообще или работает от случая к случаю, занимается воспитанием ребенка дома, водит его по секциям и клубам, а в промежутках занимается своей красотой и обустройством дома.
– Такая стратегия материнства – порождение капитализма или все-таки естественное явление?
– Само по себе явление, прямо скажем, не новое, особенно если речь идет о неработающей образованной маме, занимающейся самостоятельно воспитанием и образованием своих многочисленных детей. Можно вспомнить хотя бы дворянское материнство в России XIX века, берущее начало от идей Руссо, который в своей личной жизни, как известно, вел себя совершенно противоположно идеалу интенсивного родительства. Но именно его идеи оказались очень популярны и привлекательны для женщин того времени – видимо, это давало повод для самоуважения, тем более о женской карьере в современном смысле слова тогда и речи не было.
Кстати, через некоторое время реакция социума на это явление оказалась мощной и выразилась в идеях последователей Фрейда. В их работах был приведен тот же самый образ матери, но с акцентами на его отрицательных сторонах – властности, стремлении за ребенка все решать, присваивать его себе в излишних масштабах. Такая мать может быть опасна.
Думаю, что та волна феминизма, которая всколыхнула Америку и Европу в 1960-е годы, была оппозиционна материнству именно потому, что у девочек, выросших в условиях тотального материнского контроля, оказалось огромное количество неразрешенных проблем с матерью, а заодно и с самими собой. Образ матери казался им настолько непривлекательным, что повторять этот «подвиг» они не хотели.
Нынешние чайлд-фри тоже отчасти являются продолжателями этих идей. Но большинство наших современниц ищут пути, на которых все-таки можно примириться с материнством, – это, например, позиция «достаточного материнства». Она озвучена в книге Элизабет Бортолайа Сильва, там речь идет о матерях-одиночках, которые совмещают заработок и заботу о детях и, соответственно, вкладываются в материнство очень ограниченно. По мнению автора, именно так вкладываться и надо, чтобы не взращивать проблемы а ля Руссо–Фрейд.
Однако у россиянок идея «дать ребенку все» имеет специфическую историко-культурную подоплеку. Тут, я думаю, все понятно. Память о бедности и безнадзорности своего детства, желание угодить мужчине, оправдать статус неработающей женщины, вложиться в блестящее будущее ребенка. Как ни крути, а гонка за успехом становится всеобщей. Социологи знают: семьи только с одним ребенком распространены даже среди рабочего класса, потому что ресурсов, чтобы «дать все» нескольким детям, у семьи не хватает. А так хочется сделать ребенка сверхпотребителем своей мечты!
– Но какие же риски в преобладании именно такой стратегии родительства?
– Прежде всего это достаточно агрессивная социальная норма, которая поглощает все остальные. Многие «интенсивные» матери сейчас видят в себе образец, пример для подражания. И даже те, кто не разделяет этой идеи, вынуждены вести себя очень похоже, иначе их дети, кажется им, будут отставать. То есть идея, которая должна бы быть всего лишь одной из многих, постепенно становится общепринятой.
Многочисленные дискуссии о современном материнстве, которые разворачиваются на разных уровнях, абсолютизируют именно такое понимание.Однозначно, материнство должно быть в жизни каждой женщины… матери должны, мать обязана – и вот так, агрессивно, во многих случаях. А кто думает иначе, молчат, не решаются противостоять моральному напору.
«Привязанность – это святое!» Да, но исследователями пока не замечено никакой связи между интенсивностью материнства и глубиной привязанности. Наоборот, заботливые, но давящие мамы часто оказываются предметом скорее любви-ненависти, с годами перерастающей просто в ненависть. Интенсивные мамы часто не могут вовремя понять, что ребенка надо отпускать – ведь у них нет никаких запасных аэродромов.
Однако идея все собой заменяющего, самопожертвенного материнства очень нравится не только женщинам, выбравшим этот путь или хотя бы ориентирующимся на него, но и государственным служащим, связанным с семьей и детством. Потому что эта идеология означает: матери все сделают сами, можно не напрягаться и не помогать. Женщина посвящает себя детям – она работает за нас.
Наконец, идея материнства как жертвы подтверждает выбор добровольно бездетных женщин: моя любимая работа не менее сложное интересное занятие, чем материнство. То есть сама мысль о возможности сочетания того и другого сегодня звучит невнятно: если получится, если хватает сил. А весьма распространенная сейчас гедонистская идеология обуславливает нежелание тратить слишком много сил на что-либо в жизни.
Между тем матери, кроме всего прочего, имеют право на помощников, и их должно быть очень много – со стороны семьи, родственников, государства, соседей, знакомых. Женщины имеют право уйти на работу и оставить ребенка с папой или бабушкой, или отдать в ясли, или иметь финансируемую государством няню. Но интенсивная мама никакой помощи не хочет, она все делает сама и никому не доверяет. Это, конечно, возможный вариант, личное право, но уж никак не норма и не предписание для всех.
– А что вы можете сказать о детях, воспитанных интенсивными матерями? Какие они?
– О, растущее поколение уже отчасти впитало в себя эти веяния. Примерно половина детей школьного возраста, с которыми я общаюсь, на вопрос «Что такое мама» отвечают исключительно в категориях долженствования. Наверное, в той или иной мере так было всегда, мама всегда что-то должна, но никогда еще дети не признавали этого так безапелляционно.
И самое интересное: мама должна не «любить, ласкать, жалеть», нет. Мама должна покупать, доставать, дарить, возить. В оценках детей есть и чисто женские черты портрета мамы: мама должна хорошо выглядеть, красиво одеваться, краситься. Но обязательно и, во-первых, уметь хорошо водить машину.
В сознании детей есть большая уверенность в том, что мама должна учить: «помогать делать уроки, готовить к экзаменам и контрольным». И вот меня это стремление ребенка полностью поглотить мать просто пугает. Но ведь сами мамы создают эту реальность. А государственная политика только укрепляет образ матери, которая даже школьным образованием детей должна заниматься.
Никогда еще в нашей стране материнство не становилось настолько изнуряющим и всепоглощающим для большинства женщин. Еще недавно нормой была формула «сыт, обут – свободен». Государство учило и воспитывало, организовывало отдых и путешествия детей. Сейчас практически предполагается, что мама должна все, в том числе до некоторой степени подменять собой школу – изучить учебник или нанять себе репетитора, чтобы правильно делать с ребенком домашние задания!
Плодами такого воспитания могут быть две перспективы. Либо вырастут люди, перекормленные с детства всеми видами активности, без своей воли к жизни, равнодушные, скептически настроенные. Либо перфекционисты наподобие родителей: привыкшие к темпу, желающие всего и сразу, ненасытные, не готовые понизить планку. Самое сложное – и первым, и вторым предстоит жить в одном и том же мире.
Девочек это касается, пожалуй, в меньшей степени. Мы ведь с этого и начали – женщины имеют выбор, они привыкли комбинировать роли. Женщине легче быть посередине, она спокойнее переносит неуспех, переключается на другую работу, менее престижную, хуже оплачиваемую, и ведь это она решает, рожать детей или нет и сколько. А мужчине свойственно иметь одну цель, и не достичь ее – значит, не состояться.
– И вот мы имеем срез поколения: на сотню состоявшихся перфекционистов миллион остальных…
– Обидно, что многие государства, такие, как Япония, Южная Корея, уже пришли к выводу, что ситуацию нужно срочно переламывать. В этих странах уже выросли поколения, для которых нет ничего посередине – либо все, либо ничего. Если благополучный корейский ребенок, в которого родители вложили все, что могли, не стал к тридцати годам директором хоть какой-нибудь фирмы, он чувствует себя неудачником, ударяется в девиацию – от экстремального спорта до алкоголизма. Это катастрофа, когда человек не может себе позволить пойти на завод, потому что его готовили на роль великого человека.
А как в Европе? Меня поначалу удивило: дама тридцати с лишним лет, успешный ученый, сделавший карьеру, – и мать троих детей? Не может быть! У нас либо одно, либо другое. Но Европа поддерживает право мамы на любой жизненный путь. Особенно это заметно во Франции – там разнообразие семейных стратегий просто огромное. Можно сидеть с ребенком на пособии, можно отдать в детский сад, можно работать, можно совмещать все со всем – и в любом случае ты можешь делать все, на что у тебя хватает таланта и желания, и государство тебя финансово поддержит. В России же сейчас происходит поляризация.
– Что можно пожелать мамам в сложившейся ситуации?
– Всем мамам, независимо от того, какую жизненную стратегию они себе избрали, нельзя забывать, что мать в первую очередь человек. Не все проблемы в жизни детей она должна разрешать, не все брать на себя. В конечном счете, материнство – это одна из важнейших, прекраснейших сторон жизни, но не вся жизнь. И еще: никакая распрекрасная мама не может и не имеет права заменять человеку мир…
За последний год рождаемость в России повысилась на шесть с половиной процентов, что радует власть. Однако демографы и аналитики беспокоятся – им важно понять, кто и как теперь рожает, какие матери, каких детей. Социолог Ольга Исупова, доцент кафедры демографии НИУ-ВШЭ, высказывает предположение, что число идеологов чайлд-фри за последние годы не уменьшилось. В том числе и потому, что молодые матери вынуждены настолько интенсивно исполнять эту свою социальную роль, что полноценно реализовать себя в чем-то еще не могут. Тогда материнство становится профессией, тогда рожают и второго, и третьего ребенка...О современном материнстве мы разговариваем с Ольгой Исуповой.
– Значит, основной рост рождаемости идет за счет того, что мамы не хотят или не могут совмещать материнство с профессией?
– Интенсивное материнство – это основной тренд в современной России. То есть мать не только является незаменимым родителем, более способным удовлетворить нужды ребенка, чем отец, няня, бабушка или кто угодно, но еще и личное счастье самой матери полностью заключается в ее детях, их благополучии – подчеркиваю, полностью! Мать должна все время обеспечивать удовлетворение физических, когнитивных, эмоциональных потребностей ребенка. Мать должна быть к услугам ребенка, должна жертвовать своими потребностями ради его потребностей.
читать дальше
Понятие интенсивного материнства приписывают американке Шэрон Хейз, автору книги о культурных противоречиях материнства. Хейз пишет, что традиционное материнство – это исторически сложившаяся конструкция, которая обслуживает интересы не только всех мужчин, но и государства, и экономики. Трудно сказать, до какой степени ее предположения верны, но с тех пор как раннее развитие стало повальной модой, доминирующим типажом у нас в стране стала мать, которая не работает вообще или работает от случая к случаю, занимается воспитанием ребенка дома, водит его по секциям и клубам, а в промежутках занимается своей красотой и обустройством дома.
– Такая стратегия материнства – порождение капитализма или все-таки естественное явление?
– Само по себе явление, прямо скажем, не новое, особенно если речь идет о неработающей образованной маме, занимающейся самостоятельно воспитанием и образованием своих многочисленных детей. Можно вспомнить хотя бы дворянское материнство в России XIX века, берущее начало от идей Руссо, который в своей личной жизни, как известно, вел себя совершенно противоположно идеалу интенсивного родительства. Но именно его идеи оказались очень популярны и привлекательны для женщин того времени – видимо, это давало повод для самоуважения, тем более о женской карьере в современном смысле слова тогда и речи не было.
Кстати, через некоторое время реакция социума на это явление оказалась мощной и выразилась в идеях последователей Фрейда. В их работах был приведен тот же самый образ матери, но с акцентами на его отрицательных сторонах – властности, стремлении за ребенка все решать, присваивать его себе в излишних масштабах. Такая мать может быть опасна.
Думаю, что та волна феминизма, которая всколыхнула Америку и Европу в 1960-е годы, была оппозиционна материнству именно потому, что у девочек, выросших в условиях тотального материнского контроля, оказалось огромное количество неразрешенных проблем с матерью, а заодно и с самими собой. Образ матери казался им настолько непривлекательным, что повторять этот «подвиг» они не хотели.
Нынешние чайлд-фри тоже отчасти являются продолжателями этих идей. Но большинство наших современниц ищут пути, на которых все-таки можно примириться с материнством, – это, например, позиция «достаточного материнства». Она озвучена в книге Элизабет Бортолайа Сильва, там речь идет о матерях-одиночках, которые совмещают заработок и заботу о детях и, соответственно, вкладываются в материнство очень ограниченно. По мнению автора, именно так вкладываться и надо, чтобы не взращивать проблемы а ля Руссо–Фрейд.
Однако у россиянок идея «дать ребенку все» имеет специфическую историко-культурную подоплеку. Тут, я думаю, все понятно. Память о бедности и безнадзорности своего детства, желание угодить мужчине, оправдать статус неработающей женщины, вложиться в блестящее будущее ребенка. Как ни крути, а гонка за успехом становится всеобщей. Социологи знают: семьи только с одним ребенком распространены даже среди рабочего класса, потому что ресурсов, чтобы «дать все» нескольким детям, у семьи не хватает. А так хочется сделать ребенка сверхпотребителем своей мечты!
– Но какие же риски в преобладании именно такой стратегии родительства?
– Прежде всего это достаточно агрессивная социальная норма, которая поглощает все остальные. Многие «интенсивные» матери сейчас видят в себе образец, пример для подражания. И даже те, кто не разделяет этой идеи, вынуждены вести себя очень похоже, иначе их дети, кажется им, будут отставать. То есть идея, которая должна бы быть всего лишь одной из многих, постепенно становится общепринятой.
Многочисленные дискуссии о современном материнстве, которые разворачиваются на разных уровнях, абсолютизируют именно такое понимание.Однозначно, материнство должно быть в жизни каждой женщины… матери должны, мать обязана – и вот так, агрессивно, во многих случаях. А кто думает иначе, молчат, не решаются противостоять моральному напору.
«Привязанность – это святое!» Да, но исследователями пока не замечено никакой связи между интенсивностью материнства и глубиной привязанности. Наоборот, заботливые, но давящие мамы часто оказываются предметом скорее любви-ненависти, с годами перерастающей просто в ненависть. Интенсивные мамы часто не могут вовремя понять, что ребенка надо отпускать – ведь у них нет никаких запасных аэродромов.
Однако идея все собой заменяющего, самопожертвенного материнства очень нравится не только женщинам, выбравшим этот путь или хотя бы ориентирующимся на него, но и государственным служащим, связанным с семьей и детством. Потому что эта идеология означает: матери все сделают сами, можно не напрягаться и не помогать. Женщина посвящает себя детям – она работает за нас.
Наконец, идея материнства как жертвы подтверждает выбор добровольно бездетных женщин: моя любимая работа не менее сложное интересное занятие, чем материнство. То есть сама мысль о возможности сочетания того и другого сегодня звучит невнятно: если получится, если хватает сил. А весьма распространенная сейчас гедонистская идеология обуславливает нежелание тратить слишком много сил на что-либо в жизни.
Между тем матери, кроме всего прочего, имеют право на помощников, и их должно быть очень много – со стороны семьи, родственников, государства, соседей, знакомых. Женщины имеют право уйти на работу и оставить ребенка с папой или бабушкой, или отдать в ясли, или иметь финансируемую государством няню. Но интенсивная мама никакой помощи не хочет, она все делает сама и никому не доверяет. Это, конечно, возможный вариант, личное право, но уж никак не норма и не предписание для всех.
– А что вы можете сказать о детях, воспитанных интенсивными матерями? Какие они?
– О, растущее поколение уже отчасти впитало в себя эти веяния. Примерно половина детей школьного возраста, с которыми я общаюсь, на вопрос «Что такое мама» отвечают исключительно в категориях долженствования. Наверное, в той или иной мере так было всегда, мама всегда что-то должна, но никогда еще дети не признавали этого так безапелляционно.
И самое интересное: мама должна не «любить, ласкать, жалеть», нет. Мама должна покупать, доставать, дарить, возить. В оценках детей есть и чисто женские черты портрета мамы: мама должна хорошо выглядеть, красиво одеваться, краситься. Но обязательно и, во-первых, уметь хорошо водить машину.
В сознании детей есть большая уверенность в том, что мама должна учить: «помогать делать уроки, готовить к экзаменам и контрольным». И вот меня это стремление ребенка полностью поглотить мать просто пугает. Но ведь сами мамы создают эту реальность. А государственная политика только укрепляет образ матери, которая даже школьным образованием детей должна заниматься.
Никогда еще в нашей стране материнство не становилось настолько изнуряющим и всепоглощающим для большинства женщин. Еще недавно нормой была формула «сыт, обут – свободен». Государство учило и воспитывало, организовывало отдых и путешествия детей. Сейчас практически предполагается, что мама должна все, в том числе до некоторой степени подменять собой школу – изучить учебник или нанять себе репетитора, чтобы правильно делать с ребенком домашние задания!
Плодами такого воспитания могут быть две перспективы. Либо вырастут люди, перекормленные с детства всеми видами активности, без своей воли к жизни, равнодушные, скептически настроенные. Либо перфекционисты наподобие родителей: привыкшие к темпу, желающие всего и сразу, ненасытные, не готовые понизить планку. Самое сложное – и первым, и вторым предстоит жить в одном и том же мире.
Девочек это касается, пожалуй, в меньшей степени. Мы ведь с этого и начали – женщины имеют выбор, они привыкли комбинировать роли. Женщине легче быть посередине, она спокойнее переносит неуспех, переключается на другую работу, менее престижную, хуже оплачиваемую, и ведь это она решает, рожать детей или нет и сколько. А мужчине свойственно иметь одну цель, и не достичь ее – значит, не состояться.
– И вот мы имеем срез поколения: на сотню состоявшихся перфекционистов миллион остальных…
– Обидно, что многие государства, такие, как Япония, Южная Корея, уже пришли к выводу, что ситуацию нужно срочно переламывать. В этих странах уже выросли поколения, для которых нет ничего посередине – либо все, либо ничего. Если благополучный корейский ребенок, в которого родители вложили все, что могли, не стал к тридцати годам директором хоть какой-нибудь фирмы, он чувствует себя неудачником, ударяется в девиацию – от экстремального спорта до алкоголизма. Это катастрофа, когда человек не может себе позволить пойти на завод, потому что его готовили на роль великого человека.
А как в Европе? Меня поначалу удивило: дама тридцати с лишним лет, успешный ученый, сделавший карьеру, – и мать троих детей? Не может быть! У нас либо одно, либо другое. Но Европа поддерживает право мамы на любой жизненный путь. Особенно это заметно во Франции – там разнообразие семейных стратегий просто огромное. Можно сидеть с ребенком на пособии, можно отдать в детский сад, можно работать, можно совмещать все со всем – и в любом случае ты можешь делать все, на что у тебя хватает таланта и желания, и государство тебя финансово поддержит. В России же сейчас происходит поляризация.
– Что можно пожелать мамам в сложившейся ситуации?
– Всем мамам, независимо от того, какую жизненную стратегию они себе избрали, нельзя забывать, что мать в первую очередь человек. Не все проблемы в жизни детей она должна разрешать, не все брать на себя. В конечном счете, материнство – это одна из важнейших, прекраснейших сторон жизни, но не вся жизнь. И еще: никакая распрекрасная мама не может и не имеет права заменять человеку мир…
@темы: мамское
-
-
04.02.2014 в 15:38-
-
04.02.2014 в 15:42-
-
04.02.2014 в 16:06То, что мало в этом помощи от государства - это да. И что "класть жизнь" не стоит - тоже да, они не оценят этих жертв, пусть учатся самостоятельности и все такое.
Причин всему огромное количество... и пример детства (кому одному было хорошо или плохо среди многодетных - тот много не родит; кому было одиноко одному или хорошо в большой семье - родит), и настроения в обществе: "прожигай жизнь, а дети - как-нить потом, может быть, не от этих же козлов клубных".
Брр, я не знаю, может бредово пишу, но статья как-то мне не легла.
-
-
04.02.2014 в 16:07