Сегодня-вчера вечером оказалось, что она прекрасно помнит всё, что ей регулярно читают и не зря она постоянно требует одно и то же. Больше всего ей нравится "атятя-атятя" (Красота красота, мы везём с собой... кого? - атя!) и в стихах про щенка, которого одного дома оставили, она помнит и про платье куклино, и про кота, которому хвост оторвали.
Ужасно скучает по Алиске, которая из-за болезни пока не гуляет. Постоянно кричит на площадке "Асисяяя!", а вчера так же звала Тёму - "Атёоом!", что-то забавно заясняла ему про грязные руки и все дела, когда мы с Наташей и её восьмилетним племянником Даней, который сейчас гостит у них, пошли за булками.
А сегодня на площадке был форменный писеец. Опять приходила эта бабка, у которой двое внуков, один из которых неадекват, а другой адекват, но не разговаривает. Началось всё с того, что она качала старшего на качелях, попутно что-то обсуждая с дочерью, которая держала за руку младшего, пытаясь оттащить его от качелей, куда тот лез, очевидно, тоже желая покачаться. Надо сказать, что качелей у нас во дворе две: одна малышовая, с перекладиной сзади (где и качался этот ихний Арсюша), на которую, впрочем, запросто можно посадить двоих детей спиной друг к другу либо так, чтоб они смотрели направо-налево, либо, чтобы один лицом во двор, другой - на дом, и вторая с двумя цепочечными, так что вполне могли бы найти компромисс, ибо обе были свободны.
На тот момент в песочнице было всего двое детей (не считая Дани, ибо он большой): Ирик и Тёма, соответственно и игрушки были либо наши, либо тёмины, а эти игрушек не брали от слова совсем. Покачавшись, этот пятилетний лосяра рванул в песочницу и, не сказав, ни здрасьте-ни до свидания, не спросив даже для приличия разрешения, схватил игрухи и начал играть. Подошла бабка, а я в это время намекала пацану, что-де можно бы и поздороваццо и разрешения спросить. Бабка давай сюсюкаться, внуку - глубоко пох. Ладно, йух с ним, пережили. Этот шизоид давай колотить по формочкам лопаткой, выбивая песок, делая куличики, моё чудо протянуло к одной из формочек руку и сказало "дай". Этот заорал, что он тут играет и не даст и тыды, я ему напомнила, что игрушки, кагбэ, не его, а тёмины, да и вообще надо делиццо, у него есть брат, он должон понимать. Короче, попыталась воззвать к разуму. Его бабка в это время сидела с видом "меня это ниипёт". Пацану похер. Короче, сказала, что раз так, то пускай он свои игрухи носит и не берёт чужие, ибо с ним щас поделились. Он как заорал "я тада щас сердиться буду" и тыды, а ещё попытался незадолго до этого мою козявку за руку схватить. И тут я уже не выдержала, намекнула, что мы сейчас своё заберём, а он на бобах останется. Тут бабка оживилась чё-то давай вонять на тему, что "нет у меня к дитЯм подхода, а ещё говорила, что в саду работала", а я ей прямым текстом "воспитывать надо". И тут мне коронное "посмотрим, что ещё из твоей вырастет". А чё вырастет? Уже щас понятно, что. Она охотно делится игрухами с другими детьми, помогает им их собирать, когда уходят, намекает, если хочет что-то взять, а не молча, как её обожаемый внучочек, который ещё и песком швыряется. Как сказал Даня, лучше бы он молчал и был таким, как его брат!