несколько слов на тему.
«В древности» (ой как я люблю это выражение, оно сразу задаёт интеллектуальную планку), в Средневековье то есть, иконописцами были только мужчины просто потому, что вообще любой профессиональной деятельностью занимались только мужчины. Женщины занимались детьми и домом, что им уже обеспечивало полную занятость. В эти работы по дому входила и помощь «своим» мужчинам в их профзанятиях, любых. Очень постепенно, по чайной ложке в столетие, эта женская помощь превратилась в собственно профессиональную деятельность. То есть стало понятно, что если валенки валять или образки красить будут и хозяин, и хозяйка, а мести избу и присматривать за детьми будет наёмная сиротка или подмастерье, то хозяин, хозяйка и дети их будут жить сытее, чем ежели когда валяет валенки или красит образки только хозяин. Переход от феодального сознания к буржуазному называется.
Но это я про податные сословия.
А церковные пелены, воздухи, покровы и хоругви вышивали, как известно, женщины высших социальных слоёв. Чьи мужья были профессиональные вояки и политики, и тут им бабы помочь ничем не могли.Ни стряпать, ни терема подметать, ни сопли детям вытирать женам вояк и политиков тоже не приходилось. Вот поэтому они и вышивали, для убийства времени. В Западной Европе, кстати, тоже. Никакой разницы в этом отношении между женщинами замужними и женщинами, принявшими ангельский образ, не было. Разница была только между боярынями и холопками, между насельницами богатых монастырей и нищих: первые нанизывали шелк на бисер (уж как умели, шили-то без конкуренции и не на рынок), вторые убивались в поле и в коровнике. Почему эти первые не занимались собственно иконописью, а только вышивали? Во-первых, мы не знаем, действительно ли они только вышивали. Нет документиков. Вполне могли и писать, и по кипарису резать, и ювелиркой заниматься – были бы деньги и фантазия. Но могли и не писать, не резать – фантазией средневековое общество не отличалось, всё было жестко-традиционным, обучаться ремеслу любой боярыне, даже если бы она оборудовала свою собственную мастерскую, пришлось бы у мужчины, и мужчины постороннего – в общем, это была бы такая морока и неудобство и экстраваганс, что только очень немногие пассионарные тётки ходили на такие дела. Как правило, овладевавшие ремеслами в опережение своего века тётки принадлежали к среднему общественному слою, к буржуазии или нарождающейся буржуазии. Например, невеста Данилы-мастера из «Каменного цветка» Бажова. Или, если хотите реальное лицо, бабка Питера Брейгеля Старшего – сын её умер, когда внуку было пять лет, она взяла в свои руки мастерскую, стала красить картинки сама и внуку тоже сумела дать в руки кисточку. Это, впрочем, уже первая треть 16-го в., вполне развитая буржуазия. Вопчем, надеюсь, уже ясно – женщины профессионально овладели иконописным ремеслом тогда же и в результате тех же социальных процессов, что привели к ихнему профессиональному овладению прочими (любыми) ремеслами. До таких профессий, как война и политика, наша сестра тоже добралась. (Вот новопреставленную приснопамятную М.Т. помяну по этому случаю, ей, кстати, тоже муж помог выйти в профи). Возможно, и в самом деле «это признак некоторый духовной деградации общества», низнаю. Знаю одно – я в своем ремесле была бы не прочь была перейти обратно, на средневековый женский любительский режим, совершенно не заботясь о самоокупаемости и налогах. Наверное, это во мне высокая духовность шевелится.
Ну, это что касается Средних веков. А в пастырском ответе и про современность сказано, тоже не могу промолчать. Действительно, женщин-иконописцев сейчас не меньше, чем мужчин (статистика, конечно, засекречена, это всего лишь непосредственное наблюдение). Хотя среди особо выдающихся современных иконописцев мужчин всё-таки больше (опять же наблюдение, пущай меня поправят, если кто наблюдает противоположное). Но среди иконописцев среднего и низко-ремесленного звена женщин, кажется, большинство. И уж несомненным является засилье нашей сестры в иконописных школах всякого рода и уровня.
Почему?
У меня две гипотенузы, и обе простые, без «признаков некоторых духовной деградации общества».
А может, и эти тоже с признаками некоторыми, вот смотрите сами:
1. Воцерковленных мальчишек (а другие в иконописцы и не пойдут) довольно жестко «ориентируют» принять сан. А в сане обычно уж не до иконописи. Если в обратном порядке – сначала стать художником, а потом в попы – то ещё куда ни шло, может получиться. Но если сначала в семинарию, а на иконописца уж потом или «параллельно», то архимандрита Зинона ни из кого уже не выйдет.
2. В современной русской регулярной иконописной школе (за редчайшими исключениями) есть некоторые, э-э-э, средневековые особенности.Так вот, эти особенности мальчикам переносить труднее, чем девочкам. Девочки гнутся, мальчики ломаются. А сломавшемуся мальчику художником не быть. Вот они, мальчики, и не идут туда, где их ломают. Или, не прочуяв по неопытности, чем там пахнет, таки идут – и ломаются.
А девочки выживают.