21.03.2012 в 10:02
Пишет Le pape des fous:21.03.2012 в 00:19
Пишет ~Eule~:ммм..
URL записи19.03.2012 в 16:27
Пишет KeyHof:Потырено, ибо весело и ваще пущай лежит))) Многабукафф, моя пердуперждает.
Пишет Kobari:
Скандалы, интриги, расследования — вся правда о рыцарях.Варнинг для фиялок: мат, лурк, сленг, грубости фсяческие.
Без рыцарей история средневековой Европы была бы пресна и скучна. На протяжении всего средневековья рыцари не раз доставляли как самим себе, так и всем остальным. Изначально возникли как конное войско у франков в восьмом веке, когда дедушка Карла Великого, обнаружил, что традиционное франкское народное ополчение против конных воинов Пророка не канает. Его сын, внук и правнук благодаря таким новациям покорили почти всю Западную Европу, кроме Британии и Испании, а все эти ваши Германии, Франции и Италии — суть результат развала империи франков.
Поскольку доступ к рыцарскому сословию был полностью закрыт только в век эдак двенадцатый, до этого рыцарем мог (а кое-где, в Англии, к примеру, даже и обязан был) считаться и незнатный человек, если у него были конь и приличное вооружение. Ясное дело, весь этот эпик стоил денег, и приличных по тем временам, так что не верьте в сказки про то, как обычный крестьянин-нищеброд за какие-нибудь подвиги посвящался в рыцари. Так что фильмы вроде «История рыцаря», «1612» и всякие прочие фэнтези про бомжа, который стал д’Артаньяном, конечно, бред.
Как уже было сказано, рыцари были мастера доставлять. А именно:
Крестовые походы — Тысячи рыцарей на протяжении XI-XIII веков устраивали себе туры по ближневосточным странам, а в XII—XIII веках — по восточной Европе. Основное задание, особенно для паладинов, — освобождение Гроба Господня (для восточной Европы — насаждение правильной веры богомерзким язычникам), побочные — воровать и убивать, что, тащемта, для подавляющего большинства одно и то же.
При этом были извлечены всяческие лулзы, например, многие образованные товарищи верили, что те люди, которые сейчас торчат в Иерусалиме, буквально являются именно вот прямо теми самыми евреями, которые намедни распяли Христа.
Рыцарские турниры — Так как в те старые добрые времена ещё не был придуман зомбоящик, народец развлекался кто как может. Рыцарский турнир был весьма популярным видом развлечения среди знати. Турниры появились во Франции на рубеже XI—XII веков, имели важное культурное и общественное значение…Можно было невозбранно лупить друг друга мечами! Скакать на конях и сбрасывать с них же копьями! Понтоваться на фоне гербов, флагов, ковров перед прекрасными дамами! Deathmatch! PvP!
Быдло в восторге.
Кутеж, адов угар и продажные девки.
Непомерно высокое самомнение.
Право первой ночи
У рыцарей и прочих феодалов существовала интересная традиция. Если у кого-либо из его вассалов происходила свадьба, он мог невозбранно поиметь невесту в первую брачную ночь. Существует много теорий — делалось ли это просто ради процесса, либо из каких-то практических соображений.
Одной из самых достоверных является теория, согласно которой, так как феодал обычно являлся самым сильным и умным, либо происходил из знатного рода, соответственно являлся носителем самых лучших генов, и, таким образом, разбавлял благородной кровью бесчисленные ряды быдла, что препятствовало его полному вырождению.
Впрочем, вырождались-то как раз знатные роды, поскольку со временем все они стали друг другу довольно близкими родственниками. У быдла же против вырождения были свои традиции, как, например, девок в жёны брать из другой деревни, но никак не из своей.
По другой теории, истоки «права первой ночи» находятся ещё в первобытном обществе, в котором существовало поверье, что девственная кровь приносит зло и болезни. Поэтому девушек лишал девственности специально обученный человек, могущий противостоять аццкому злу такой крови — жрец или шаман. Поскольку церковному пастору, несмотря на его желание, было вытворять подобное невозможно, то оставались рыцари, которых, если что, не жалко и сглазить, ну а со временем этот обычай превратился в привилегию.
Мифы о рыцарях
«Рыцарские доспехи весили непомерно много, и рыцарь в них не мог самостоятельно залезть на лошадь.»
Миф берёт свои корни от турнирных доспехов, которые действительно со временем всё больше утяжелялись, так как усиливались требования к безопасности. Но они нигде, кроме турнира, и не использовались. Боевые доспехи же были относительно лёгкие (в районе двадцати килограммов). И позволяли комфортно носить их в течение довольно продолжительного времени (до пары суток, естественно, при условии что такие элементы, как шлем, рукавицы/перчатки и голени по возможности снимались). Так как доспехи имели грамотную систему крепления и распределения веса, тренированный человек практически не испытывал неудобств при обращении с ними и мог не только залезать и слезать с коня без помощи пажа, но и спокойно вести манёвренный пеший бой.
Между прочим, испытывая перед покупкой боевой доспех, рыцарь нередко пробовал в нем довольно смелые вещи: например, ходил колесом или танцевал с дамой. А что? В бою потом всякое может приключиться.
Также беспочвенен и миф о том, что упавший с седла рыцарь не мог сам встать. Вставал, как миленький, если не терял сознание от повреждений. Исключение — опять же, турниры, где рыцарь действительно был запаян в броню с ног до головы, но на турнире быстро вставать после падения было и не нужно, так как падение одного из рыцарей с коня, как правило, было финальной точкой поединка. Впрочем, правила различались от турнира к турниру, иногда и мечами махались до полной отключки.
«Рыцари дрались насмерть и гибли сотнями» vs «Рыцари были неуязвимы в доспехах.»
Противоположный по форме и одинаковый по содержанию бред, проистекающий из двух различных веток рыцарских романов — «боевой» и «гламурной».
По существу вопроса, как отмечалось выше, хороший доспех стоил больше, чем крестьянин видел за всю жизнь. Летальность турнирного боя со временем снижалась, пока не стала стремиться к нулю.
С полевыми сражениями интереснее. Длительное время убить рыцаря в качественном доспехе было весьма непросто. Отсюда популярность не фэнтэзийных мечей, но всевозможных палиц, моргенштернов, дубинок, копий, алебард и подобного: вместо малопродуктивного прорубания доспеха оглушить носителя грубой силой. Глушеная рыба шла на рынке, точнее, за выкуп, не то чтобы на вес золота, но в сравнимых порядках. Поэтому для распоследнего ратника передать подраненного противника сюзерену на предмет заработать (поскольку самому простолюдину получить с рыцаря выкуп не светило) означало шанс к хорошей жизни, а добивание такового — весьма вероятно летальные пиздюли от начальства.
Надобно заметить что сдаться в плен не рыцарю, а обычному крестьянину для рыцаря было страшным позорищем. Не то чтобы было запрещено, просто сдавшийся потом становился всеобщим посмешищищем: приятели - отвернутся, враги - будут троллить, а благородные дамы - перестанут давать. Всего этого можно было избежать ...Посвятив берущего в плен не-рыцаря в рыцари. Но тем не менее рыцари сдаваться в плен крестьянам не спешили, а обычно старались дождаться появления кого-нибудь более-менее благородного на вид, и только затем выкрикнуть пожелание сдаться (если прошедший фэйс-контроль оказывался не-рыцарем, то его посвящали в рыцари). Так что взять рыцаря в плен для простолюдина было большой удачей, либо удачно оглушив и обездвижив, либо если сказочно повезло оказавшись посвящённым в рыцари (везло очень и очень редко, обычно рыцарь перед сдачей в плен успевал дождаться другого рыцаря, но учитывая то что тогда постоянно кто-нибудь с кем-нибудь воевал, счастливчики которым повезло всё же находились).
Через это подавляющее большинство боевых потерь рыцарства проходило по категориям раненых и плененных, а основной причиной смерти оказывался не вражеский клинок, а последовавшая гангрена (ибо до антисептиков медицине оставалось протянуть буквально пару сотен лет).
«Меч — вот оружие, достойное рыцаря.»
Адово распиаренное клише, чьи корни теряются в веках. Меч и его разновидности — это фетиш даже не Средневековья, а в большей степени Древнего мира. Ибо давным-давно доспехи мог себе позволить даже не каждый саксонский или франкский вождь, а вот меч, для отрубания голых ногорук соперника, всегда пожалуйста. Скандинавские саги полны упоминаний безногих и безруких. И мечей в одной Скандинавии если не over 9000 найдено, то тысячи полторы точно.
Надо понимать, что наравне со многим другим, металлургия — наука, получившая настоящее развитие лишь в новое время. Длинный и плоский лист металла в древности мог быть либо мягким, либо хрупким, либо не совсем то и другое, но астрономически дорогим. Так любимая задротами оружейного дела «дамасская сталь», получалась сложением единожды прокованного листа пополам и повторной ковкой, процесс повторяли несколько раз, что собственно несло ацкие трудозатраты в производстве и соответствующую стоимость готового изделия (при всё столь же хреновой эффективности против доспеха). Про булат и говорить нечего. В этой вашей Японии с катанами была такая же ерунда.
Отсюда и легенды о древних мечах, которым сражался ещё пра-пра-пра-пра-пра-прадед владельца, а то и вовсе какое-нибудь ктулху — меч был не самым эффективным, а самым дорогим и понтовым оружием. Ими не столько рубились, сколько потрясали на всяких пирушках.
Меч отлично рубит небронированную чернь, которая составляет отряды копейщиков и прочий рядовой состав, им можно замечательно фехтовать, да и вообще, именно с мечом легче всего показать превосходство в скорости и мастерстве. К сожалению, против соперника в латах подавляющее большинство мечей работают чуть хуже лома, так как весят меньше. Логичный выход — утяжелить меч, так мы получаем сначала клеймор, коим храбрые горцы рубились не одну сотню лет, а затем и расовый цвайхендер (он же эспадон).
В качестве альтернативы, дубины, палицы, булавы, моргенштерны, шестоперы, боевые молоты и кистени совсем чуть-чуть неудобнее для мясорубки (не так удобно блокировать, парировать и делать прочие фехтовальные трюки), но качественно иначе работают против доспехов: вместо малоосмысленной рубки железа железом наносят ударные повреждения сквозь обмундирование прямо в тело. «Труп выглядит как живой», что называется.
А клевцы, чеканы и прочие боевые топоры и секиры вообще произошли от инструмента для рубки дров, то есть изначально предназначены для концентрации максимума удара на минимальной поверхности. Что очень печалило мародеров, поскольку доспехи с дырками уходили барыгам со скидкой. К тому же, всё вышеперечисленное технологически представляет собою кусок металла, не важно какого качества, тупо присобаченый на деревянную рукоятку. По сравнению с цельнокованым клинком… ну, ты понел, оно подешевле выходило . И если выщербина на мече для ремонта требовала наличия кузнеца и кузни, то о сохранности булавы в походе можно было не волноваться, что сделало её обязательным вторым оружием у каждого крестоносца.
«Рыцари были жуткими грязнулями.»
Рыцари были не чище и не грязнее остальных людей в тогдашней Европе. Другое дело, что по меркам просвещённого двадцать первого века «жуткими грязнулями» тогда были вообще все.
Гадить под себя, тем не менее, было не принято. Средневековые одежда и доспехи максимально облегчали процедуру справления малой и большой нужды. В то время не было штанов в классическом их понимании, а носили так называемые шоссы, представляющие из себя суконные чулки, которые подвязывались к нижнему поясу, а в XV веке стали сшивными (на жопе) и заимели брагет — клапан спереди (дабы не усложнять процедуру облегчения). Функцию защиты чресел от окружающего воздуха выполняли средневековые панцу, называемые «бре», которые имеют дальнего правнука, известного сейчас как семейки. Они зачастую имели длинные штанины (если это можно так назвать), которые заправлялись в шоссы. Чтоб не поддувало. Даже будучи одетым в доспех, облегчиться — дело минуты, так как доспех всегда был открыт снизу. Открытый снизу доспех даже комфортней — так мягче сидеть верхом, а причинное место прикрыто конём и седлом с металлической пластиной. Если же воину приходилось драться пешком, то он надевал металлическую юбку до колен (или кольчугу, в зависимости от понтов, эпохи и модных веяний).
Во второй половине XV века появился гульфик, который представлял собой… нехилых размеров стальной член (полый естественно), иногда с лыбящейся рожицей на залупе. Впрочем, чаще всего он носился в парадных целях, а не в бою — даже вкупе с появившейся позже бронезадницей он не обеспечивал такой защиты, как юбка — в щель между гульфиком и набедрениками можно присунуть меч или копьё, что латной юбке не грозит.
Но это мы отвлеклись. Суть в том, что рыцари хоть и грязнули, но понимали, что такие вещи как дефекация и мочеиспускание в бре влекут к очень малоприятным последствиям для кожи и общего здоровья в целом.
А мнение о вони рыцарей происходило от несколько других причин: анонимус, нацепи на себя плотный свитер-поддоспешник и активно помаши длинным трёх-четырёхкилограммовым ломом с полчаса под жарким палестинским солнцем. Чуешь, чем пахнет?
«Рыцари не стирали одежду подолгу.»
Этот миф верен, но лишь отчасти.
Дело в том, что в средневековье не стиралась только верхняя одежда. А давно-ли ты стирал свой верный пуховичок? Нижняя, которая представляла из себя камизу (рубаха) и бре (трусы-семейки), стиралась по возможности часто. К тому же в рыцарской среде был популярен институт обетов — эдаких священных христозных клятв, которые рыцарь, раз уж дал, то обязан был держать оговорённый срок и никак иначе, гнилые отмазки не канали. Разумеется, рыцари отнюдь не давали фундаментальных обетов за редким исключением, чаще всего клялись определённое время (пятнадцать суток) или до определённого события (пока не помогу пятидесяти старушкам перейти дорогу, пока не трахну трёх драконов) носить какое-нибудь пафосное прозвище, не бриться, не стричь ногти, не мыть тело, не бухать винцо, короче, всячески стеснять себя, но не глобально.
«У рыцарей была железная дисциплина.»
Перпендикулярно.
Мы все помним из учебника по истории, что у рыцарства не было чётких прописных уставов и не было единой организации, которая бы за ними следила. Зато было понятие равенства и сюзеренства. Равенство изначально подразумевало, что все рыцари равны между собой, а правит ими только достойнейший из равных (обычно это король).
Сюзеренство представляло из себя иерархию подчинения, известную нам со школы: «вассал моего вассала не мой вассал». Первое и второе привносило в обычную жизнь рыцарства такие весёлые дебаты на тему что, кто и как должен делать, что порой походный лагерь превращался в знатнейший балаган.
Точнее, в такой балаган превращался каждый походный лагерь, кроме тех редких случаев, когда большой пахан оказывался мощным, как бык и резким, как понос. Крупных фигур подобного масштаба история со времен Ричарда I не знала.
Доставляли такие отдельные пункты сюзеренства, как максимальная длительность похода (после чего вассал мог с чистой совестью свалить, оставив своего сюзерена одного в чистом поле), минимальное количество дружины, которую вассал обязан привести по первому зову сюзерена, жёстко установленное количество девственниц, поставляемых ко двору сюзерена на праздники и прочее. Причём по понятиям Средневековья, эти нормативы не стоило превышать, даже если вот именно сейчас очень надо для дела, и вассал сам не против — ибо тогдашнее обычное право легко могло обязать его в будущем делать то, что он сделал однажды из чистой любезности.
Рыцарь олицетворял собой идеал средневекового понимания мужественности, то есть ходил петух петухом (нет, дети, не тот, а весь из себя такой гордый красавец), играл мышцой перед девами, раздувал ноздри и опять же играл мышцой перед мужиками.
Такой рыцарь не мог ни в коем случае позволить себя затмевать тем, кто по рангу был ниже его хоть на полмиллиметра, он всегда хотел быть самым-самым. По этой причине сборы феодальных лордов, имеющих под командованием большие армии для определения, кто же поведёт всю эту ораву гордого мужичья в железе, превращались в конкурсы, в которых аргументом порой становился меч и были реальные жертвы, отчего страдала политическая успешность предприятия (не все хорошие генералы - хорошие фехтовальщики, и наоборот).
Часто феодалы выбирали какого-нить авторитетного старого пердуна со стороны, который, может, уже и сам забыл, когда в последний раз садился на коня, но зато в молодости эпично насовершал. Такому старпёру рыцарям было не в падлу кланяться и слушаться его без урона для своей опухшей чести. Что и приводило иногда на вершину людей взрослых, умудренных опытом, либо, по крайности, умных манипуляторов, руливших всем из-за спины старого маразматика.
Одна из причин, кстати, почему многие рыцари предпочитали молиться Деве Марии — она не мужик, перед госпожой не ущербно для Чувства Собственной Важности на коленях стоять, в то время как перед самим Богом некоторые железнолобые чувствовали себя неуютно.
«Рыцари странствовали и воевали в одиночку.»
Не будем об оруженосце, без которого рыцарь — как современный гендиректор без секретарши.
Нормальный рыцарь поставлялся в комплекте с так называемым «рыцарским копьём». Куда входили он, оруженосцы, пажи и от пары-тройки до нескольких десятков конных и пеших, лучников и бойцов, с конным сержантом во главе. Количество исходило из понтогонных и финансовых возможностей рыцаря, так как одоспешивал, вооружал и платил им денежку начальник из своего кармана.
Это «рыцарское копьё» — большая заноза в заднице историков, так как в описаниях многих битв того времени тогдашние графоманы-летописцы любили указывать не количество людей в целом, а количество «копий». Учитывая неоднородность и разброс в количестве людей в копье, посчитать, кого и сколько там взаправду было, становится архигеморройной задачей.
Тем не менее, образ странствующего рыцаря-одиночки был весьма любим авторами рыцарских романов. Это нормально для художественного произведения, однако в те времена можно было наглядно убедиться в том, что герой рыцарского романа отличается от обычного рыцаря так же, как Индиана Джонс — от среднестатистического археолога. Сегодня же образ из рыцарских романов для обывателя является чуть ли не единственным источником сведений о сабже, из-за чего и появился данный миф.
Разумеется, рыцари-одиночки без «копья» и вообще без ничего, кроме доспеха и лошади, — вполне себе реальная историческая фигура в определенные периоды в определенной местности. Но они обычно предпочитали если и странствовать, то собравшись ватагой, порой весьма немаленькой.
«Засилье рыцарей и тысячные армии рыцарей.»
Миллионы, что уж там.
Количество рыцарей по отношению к остальному населению было ничтожно. Многотысячные армии тех самых рыцарей присутствуют только в больном воображении людей, насмотревшихся Властелина колец. Даже в такой величайшей битве того времени, как битва при Азенкуре, при численности французского войска в десять тысяч количество рыцарей не тянуло и на полторы тысячи. И это ещё по смелым оценкам.
И пусть в войске их был мизер, рыцари являли собою тузы в колоде, самый мощный род войск — бронированную тяжёлую кавалерию, вместе с сержантами составлявшую основу любой средневековой армии. Гораздо более многочисленная пехота — простолюдины, как ближнего боя, так и стрелки — в полевом сражении была вспомогательной силой, зато оказывалась очень полезной при штурме повсеместных тогда замков.
Но удар разогнавшегося клина рыцарской кавалерии был самым страшным видом уничтожения вплоть до изобретения огнестрельного оружия и тактики пехотинцев держаться твёрдым строем с выставленными пиками. Несмотря на то, что фаланга была придумана ещё древними греками и усовершенствована чуть менее древними римлянами, в Тёмные Века недисциплинированные варвары её успешно проебали (по сути, стена щитов в более-менее приемлемом виде сохранилась только у тех народов Европы, у которых конная дружина так и не смогла окончательно вынести с поля боя пеших ополченцев — на Руси, в Скандинавии и т. п.).
Известно огромное количество битв, где гибло только простонародье. Нет, рыцари тоже рубились, но у этих было не всегда принято убивать друг друга (плохой тон, однако, потрошить собрата, благородного дона), всё больше старались либо оглушать врага, либо брать в плен. Чернь тем более старалась рыцарей не убивать. Пленников, как упоминалась ранее, не брали только уж в совсем непримиримых холиварах, в случае народных восстаний, да и, в частности, себе-на-уме швейцарцы, не имевшие своих рыцарей и вообще не слишком богатые, чтоб ещё пленных кормить (швейцарский законодательно закреплённый обычай не брать пленных послужил причиной обоюдной взаимной ненависти с рыцарями, а потом и с другими илитными видами войск позднего средневековья).
Ещё одним фактором, сдерживавшим рост количества рыцарей, было крайне низкое количество лошадок, достаточно сильных и выносливых для рыцарских утех. В отличие от доспехов, которые могли быть подобраны с трупа либо достаться по наследству, лошадку приходилось растить самому либо покупать за серьезные деньги. При этом служила она недолго (попробуй потаскай на горбу железного человека да побегай с ним галопом), легко ранилась, ни для каких других дел не годилась. Не случайно путешествовали рыцари обычно на рядовых конягах, а боевой конь отдыхал под попоной.
Последний но далеко самый не маловажный фактор - социальный. Ближе к веку XII-XIII благородные доны осознали свою илитарность и кого попало в свои ряды не пускали. Да и землицы свободной в Европе на всех не хватало, а попытки отобрать у соседей редко кончались хорошо. Правда, в Испании был распространен особый вид дворян-нищебродов, у которых кроме Чувства Собственной Важности не было ничего.
Совсем.
Рыцарь в представлении духовно богатой девы
«Рыцарским поведением» определенная часть женского контингента называет лютое, бешеное поклонение всему слабому полу на основании его слабополости, принципиальное неподнятие руки на женщину при одновременной силе духа и умении постоять за себя и всех женщин в радиусе 9000 километров.
Ошибка здесь кроется в том, что, хотя рыцари и в самом деле могли дать по щщам чужому феодалу, грабящему корованы и насилующему женщин на их территории, они при этом сами были сферическими феодалами и вели себя точно так же на территории вражеской, то есть по всему глобусу за пределами своего владения. Да и право первой ночи какбэ не сапожники придумали.
Дама сердца рыцарем и вправду выбиралась одна, и ей действительно посвящалась туева хуча стихов и подвигов, но секса при этом обычно не было.
Наиболее распространенными вариантами дамы сердца были:
Какая-нибудь дама, которую рыцарь вообще никогда не видел, но слышал, что она красавица. Такую даму рыцарь мечтал трахнуть, но абстрактно, как сейчас многие мужики мечтают трахнуть какую-нибудь Пенелопу Круз или анимешную девочку.
Жена сюзерена. Во всеуслышание объявить своей дамой сердца жену сюзерена было неплохим способом порадовать начальство. Это как бы подтверждает то, что трах исключался по определению, зато, глядишь, польщенная дама когда-нибудь словечко замолвит или розочкой со своей груди публично одарит.
А вот с кем половой ебли было много, так это со всеми привлекательными крестьянками в округе. Дама же сердца была этакой острой приправой, чтобы не скучать и чтобы было за кого бить морду лица соседним рыцарям.
Собственной же жене (которая абсолютно точно не могла быть дамой сердца, во всяком случае после свадьбы) рыцарь ничтоже сумняшеся бил морду по всякому поводу или настроению.
Пояс верности
Распространено заблуждение, что, отправляясь в поход, рыцарь надевал на любимую пояс верности. В действительности же пояс верности можно было носить очень ограниченное количество времени, и они были популярны в ограниченный промежуток времени у богатой знати пятнадцатых-шестнадцатых веков. Ни о каких «надел и уехал в поход на три года и три месяца» речи быть не могло, у дамы в этом случае практически гарантированно сотрётся пилотка и наступит заражение крови.
Кроме того, ничто не мешало даме за отдельное вознаграждение приобрести у мастера дубликат ключа от пояса. Поэтому пояса верности использовались в основном для того, чтобы напавшие на замок в отсутствие хозяина не заюзали его супругу насильно по прямому назначению.
URL записиПишет Kobari:
Скандалы, интриги, расследования — вся правда о рыцарях.
Без рыцарей история средневековой Европы была бы пресна и скучна. На протяжении всего средневековья рыцари не раз доставляли как самим себе, так и всем остальным. Изначально возникли как конное войско у франков в восьмом веке, когда дедушка Карла Великого, обнаружил, что традиционное франкское народное ополчение против конных воинов Пророка не канает. Его сын, внук и правнук благодаря таким новациям покорили почти всю Западную Европу, кроме Британии и Испании, а все эти ваши Германии, Франции и Италии — суть результат развала империи франков.
Поскольку доступ к рыцарскому сословию был полностью закрыт только в век эдак двенадцатый, до этого рыцарем мог (а кое-где, в Англии, к примеру, даже и обязан был) считаться и незнатный человек, если у него были конь и приличное вооружение. Ясное дело, весь этот эпик стоил денег, и приличных по тем временам, так что не верьте в сказки про то, как обычный крестьянин-нищеброд за какие-нибудь подвиги посвящался в рыцари. Так что фильмы вроде «История рыцаря», «1612» и всякие прочие фэнтези про бомжа, который стал д’Артаньяном, конечно, бред.
Как уже было сказано, рыцари были мастера доставлять. А именно:
Крестовые походы — Тысячи рыцарей на протяжении XI-XIII веков устраивали себе туры по ближневосточным странам, а в XII—XIII веках — по восточной Европе. Основное задание, особенно для паладинов, — освобождение Гроба Господня (для восточной Европы — насаждение правильной веры богомерзким язычникам), побочные — воровать и убивать, что, тащемта, для подавляющего большинства одно и то же.
При этом были извлечены всяческие лулзы, например, многие образованные товарищи верили, что те люди, которые сейчас торчат в Иерусалиме, буквально являются именно вот прямо теми самыми евреями, которые намедни распяли Христа.
Рыцарские турниры — Так как в те старые добрые времена ещё не был придуман зомбоящик, народец развлекался кто как может. Рыцарский турнир был весьма популярным видом развлечения среди знати. Турниры появились во Франции на рубеже XI—XII веков, имели важное культурное и общественное значение…Можно было невозбранно лупить друг друга мечами! Скакать на конях и сбрасывать с них же копьями! Понтоваться на фоне гербов, флагов, ковров перед прекрасными дамами! Deathmatch! PvP!
Быдло в восторге.
Кутеж, адов угар и продажные девки.
Непомерно высокое самомнение.
Право первой ночи
У рыцарей и прочих феодалов существовала интересная традиция. Если у кого-либо из его вассалов происходила свадьба, он мог невозбранно поиметь невесту в первую брачную ночь. Существует много теорий — делалось ли это просто ради процесса, либо из каких-то практических соображений.
Одной из самых достоверных является теория, согласно которой, так как феодал обычно являлся самым сильным и умным, либо происходил из знатного рода, соответственно являлся носителем самых лучших генов, и, таким образом, разбавлял благородной кровью бесчисленные ряды быдла, что препятствовало его полному вырождению.
Впрочем, вырождались-то как раз знатные роды, поскольку со временем все они стали друг другу довольно близкими родственниками. У быдла же против вырождения были свои традиции, как, например, девок в жёны брать из другой деревни, но никак не из своей.
По другой теории, истоки «права первой ночи» находятся ещё в первобытном обществе, в котором существовало поверье, что девственная кровь приносит зло и болезни. Поэтому девушек лишал девственности специально обученный человек, могущий противостоять аццкому злу такой крови — жрец или шаман. Поскольку церковному пастору, несмотря на его желание, было вытворять подобное невозможно, то оставались рыцари, которых, если что, не жалко и сглазить, ну а со временем этот обычай превратился в привилегию.
Мифы о рыцарях
«Рыцарские доспехи весили непомерно много, и рыцарь в них не мог самостоятельно залезть на лошадь.»
Миф берёт свои корни от турнирных доспехов, которые действительно со временем всё больше утяжелялись, так как усиливались требования к безопасности. Но они нигде, кроме турнира, и не использовались. Боевые доспехи же были относительно лёгкие (в районе двадцати килограммов). И позволяли комфортно носить их в течение довольно продолжительного времени (до пары суток, естественно, при условии что такие элементы, как шлем, рукавицы/перчатки и голени по возможности снимались). Так как доспехи имели грамотную систему крепления и распределения веса, тренированный человек практически не испытывал неудобств при обращении с ними и мог не только залезать и слезать с коня без помощи пажа, но и спокойно вести манёвренный пеший бой.
Между прочим, испытывая перед покупкой боевой доспех, рыцарь нередко пробовал в нем довольно смелые вещи: например, ходил колесом или танцевал с дамой. А что? В бою потом всякое может приключиться.
Также беспочвенен и миф о том, что упавший с седла рыцарь не мог сам встать. Вставал, как миленький, если не терял сознание от повреждений. Исключение — опять же, турниры, где рыцарь действительно был запаян в броню с ног до головы, но на турнире быстро вставать после падения было и не нужно, так как падение одного из рыцарей с коня, как правило, было финальной точкой поединка. Впрочем, правила различались от турнира к турниру, иногда и мечами махались до полной отключки.
«Рыцари дрались насмерть и гибли сотнями» vs «Рыцари были неуязвимы в доспехах.»
Противоположный по форме и одинаковый по содержанию бред, проистекающий из двух различных веток рыцарских романов — «боевой» и «гламурной».
По существу вопроса, как отмечалось выше, хороший доспех стоил больше, чем крестьянин видел за всю жизнь. Летальность турнирного боя со временем снижалась, пока не стала стремиться к нулю.
С полевыми сражениями интереснее. Длительное время убить рыцаря в качественном доспехе было весьма непросто. Отсюда популярность не фэнтэзийных мечей, но всевозможных палиц, моргенштернов, дубинок, копий, алебард и подобного: вместо малопродуктивного прорубания доспеха оглушить носителя грубой силой. Глушеная рыба шла на рынке, точнее, за выкуп, не то чтобы на вес золота, но в сравнимых порядках. Поэтому для распоследнего ратника передать подраненного противника сюзерену на предмет заработать (поскольку самому простолюдину получить с рыцаря выкуп не светило) означало шанс к хорошей жизни, а добивание такового — весьма вероятно летальные пиздюли от начальства.
Надобно заметить что сдаться в плен не рыцарю, а обычному крестьянину для рыцаря было страшным позорищем. Не то чтобы было запрещено, просто сдавшийся потом становился всеобщим посмешищищем: приятели - отвернутся, враги - будут троллить, а благородные дамы - перестанут давать. Всего этого можно было избежать ...Посвятив берущего в плен не-рыцаря в рыцари. Но тем не менее рыцари сдаваться в плен крестьянам не спешили, а обычно старались дождаться появления кого-нибудь более-менее благородного на вид, и только затем выкрикнуть пожелание сдаться (если прошедший фэйс-контроль оказывался не-рыцарем, то его посвящали в рыцари). Так что взять рыцаря в плен для простолюдина было большой удачей, либо удачно оглушив и обездвижив, либо если сказочно повезло оказавшись посвящённым в рыцари (везло очень и очень редко, обычно рыцарь перед сдачей в плен успевал дождаться другого рыцаря, но учитывая то что тогда постоянно кто-нибудь с кем-нибудь воевал, счастливчики которым повезло всё же находились).
Через это подавляющее большинство боевых потерь рыцарства проходило по категориям раненых и плененных, а основной причиной смерти оказывался не вражеский клинок, а последовавшая гангрена (ибо до антисептиков медицине оставалось протянуть буквально пару сотен лет).
«Меч — вот оружие, достойное рыцаря.»
Адово распиаренное клише, чьи корни теряются в веках. Меч и его разновидности — это фетиш даже не Средневековья, а в большей степени Древнего мира. Ибо давным-давно доспехи мог себе позволить даже не каждый саксонский или франкский вождь, а вот меч, для отрубания голых ногорук соперника, всегда пожалуйста. Скандинавские саги полны упоминаний безногих и безруких. И мечей в одной Скандинавии если не over 9000 найдено, то тысячи полторы точно.
Надо понимать, что наравне со многим другим, металлургия — наука, получившая настоящее развитие лишь в новое время. Длинный и плоский лист металла в древности мог быть либо мягким, либо хрупким, либо не совсем то и другое, но астрономически дорогим. Так любимая задротами оружейного дела «дамасская сталь», получалась сложением единожды прокованного листа пополам и повторной ковкой, процесс повторяли несколько раз, что собственно несло ацкие трудозатраты в производстве и соответствующую стоимость готового изделия (при всё столь же хреновой эффективности против доспеха). Про булат и говорить нечего. В этой вашей Японии с катанами была такая же ерунда.
Отсюда и легенды о древних мечах, которым сражался ещё пра-пра-пра-пра-пра-прадед владельца, а то и вовсе какое-нибудь ктулху — меч был не самым эффективным, а самым дорогим и понтовым оружием. Ими не столько рубились, сколько потрясали на всяких пирушках.
Меч отлично рубит небронированную чернь, которая составляет отряды копейщиков и прочий рядовой состав, им можно замечательно фехтовать, да и вообще, именно с мечом легче всего показать превосходство в скорости и мастерстве. К сожалению, против соперника в латах подавляющее большинство мечей работают чуть хуже лома, так как весят меньше. Логичный выход — утяжелить меч, так мы получаем сначала клеймор, коим храбрые горцы рубились не одну сотню лет, а затем и расовый цвайхендер (он же эспадон).
В качестве альтернативы, дубины, палицы, булавы, моргенштерны, шестоперы, боевые молоты и кистени совсем чуть-чуть неудобнее для мясорубки (не так удобно блокировать, парировать и делать прочие фехтовальные трюки), но качественно иначе работают против доспехов: вместо малоосмысленной рубки железа железом наносят ударные повреждения сквозь обмундирование прямо в тело. «Труп выглядит как живой», что называется.
А клевцы, чеканы и прочие боевые топоры и секиры вообще произошли от инструмента для рубки дров, то есть изначально предназначены для концентрации максимума удара на минимальной поверхности. Что очень печалило мародеров, поскольку доспехи с дырками уходили барыгам со скидкой. К тому же, всё вышеперечисленное технологически представляет собою кусок металла, не важно какого качества, тупо присобаченый на деревянную рукоятку. По сравнению с цельнокованым клинком… ну, ты понел, оно подешевле выходило . И если выщербина на мече для ремонта требовала наличия кузнеца и кузни, то о сохранности булавы в походе можно было не волноваться, что сделало её обязательным вторым оружием у каждого крестоносца.
«Рыцари были жуткими грязнулями.»
Рыцари были не чище и не грязнее остальных людей в тогдашней Европе. Другое дело, что по меркам просвещённого двадцать первого века «жуткими грязнулями» тогда были вообще все.
Гадить под себя, тем не менее, было не принято. Средневековые одежда и доспехи максимально облегчали процедуру справления малой и большой нужды. В то время не было штанов в классическом их понимании, а носили так называемые шоссы, представляющие из себя суконные чулки, которые подвязывались к нижнему поясу, а в XV веке стали сшивными (на жопе) и заимели брагет — клапан спереди (дабы не усложнять процедуру облегчения). Функцию защиты чресел от окружающего воздуха выполняли средневековые панцу, называемые «бре», которые имеют дальнего правнука, известного сейчас как семейки. Они зачастую имели длинные штанины (если это можно так назвать), которые заправлялись в шоссы. Чтоб не поддувало. Даже будучи одетым в доспех, облегчиться — дело минуты, так как доспех всегда был открыт снизу. Открытый снизу доспех даже комфортней — так мягче сидеть верхом, а причинное место прикрыто конём и седлом с металлической пластиной. Если же воину приходилось драться пешком, то он надевал металлическую юбку до колен (или кольчугу, в зависимости от понтов, эпохи и модных веяний).
Во второй половине XV века появился гульфик, который представлял собой… нехилых размеров стальной член (полый естественно), иногда с лыбящейся рожицей на залупе. Впрочем, чаще всего он носился в парадных целях, а не в бою — даже вкупе с появившейся позже бронезадницей он не обеспечивал такой защиты, как юбка — в щель между гульфиком и набедрениками можно присунуть меч или копьё, что латной юбке не грозит.
Но это мы отвлеклись. Суть в том, что рыцари хоть и грязнули, но понимали, что такие вещи как дефекация и мочеиспускание в бре влекут к очень малоприятным последствиям для кожи и общего здоровья в целом.
А мнение о вони рыцарей происходило от несколько других причин: анонимус, нацепи на себя плотный свитер-поддоспешник и активно помаши длинным трёх-четырёхкилограммовым ломом с полчаса под жарким палестинским солнцем. Чуешь, чем пахнет?
«Рыцари не стирали одежду подолгу.»
Этот миф верен, но лишь отчасти.
Дело в том, что в средневековье не стиралась только верхняя одежда. А давно-ли ты стирал свой верный пуховичок? Нижняя, которая представляла из себя камизу (рубаха) и бре (трусы-семейки), стиралась по возможности часто. К тому же в рыцарской среде был популярен институт обетов — эдаких священных христозных клятв, которые рыцарь, раз уж дал, то обязан был держать оговорённый срок и никак иначе, гнилые отмазки не канали. Разумеется, рыцари отнюдь не давали фундаментальных обетов за редким исключением, чаще всего клялись определённое время (пятнадцать суток) или до определённого события (пока не помогу пятидесяти старушкам перейти дорогу, пока не трахну трёх драконов) носить какое-нибудь пафосное прозвище, не бриться, не стричь ногти, не мыть тело, не бухать винцо, короче, всячески стеснять себя, но не глобально.
«У рыцарей была железная дисциплина.»
Перпендикулярно.
Мы все помним из учебника по истории, что у рыцарства не было чётких прописных уставов и не было единой организации, которая бы за ними следила. Зато было понятие равенства и сюзеренства. Равенство изначально подразумевало, что все рыцари равны между собой, а правит ими только достойнейший из равных (обычно это король).
Сюзеренство представляло из себя иерархию подчинения, известную нам со школы: «вассал моего вассала не мой вассал». Первое и второе привносило в обычную жизнь рыцарства такие весёлые дебаты на тему что, кто и как должен делать, что порой походный лагерь превращался в знатнейший балаган.
Точнее, в такой балаган превращался каждый походный лагерь, кроме тех редких случаев, когда большой пахан оказывался мощным, как бык и резким, как понос. Крупных фигур подобного масштаба история со времен Ричарда I не знала.
Доставляли такие отдельные пункты сюзеренства, как максимальная длительность похода (после чего вассал мог с чистой совестью свалить, оставив своего сюзерена одного в чистом поле), минимальное количество дружины, которую вассал обязан привести по первому зову сюзерена, жёстко установленное количество девственниц, поставляемых ко двору сюзерена на праздники и прочее. Причём по понятиям Средневековья, эти нормативы не стоило превышать, даже если вот именно сейчас очень надо для дела, и вассал сам не против — ибо тогдашнее обычное право легко могло обязать его в будущем делать то, что он сделал однажды из чистой любезности.
Рыцарь олицетворял собой идеал средневекового понимания мужественности, то есть ходил петух петухом (нет, дети, не тот, а весь из себя такой гордый красавец), играл мышцой перед девами, раздувал ноздри и опять же играл мышцой перед мужиками.
Такой рыцарь не мог ни в коем случае позволить себя затмевать тем, кто по рангу был ниже его хоть на полмиллиметра, он всегда хотел быть самым-самым. По этой причине сборы феодальных лордов, имеющих под командованием большие армии для определения, кто же поведёт всю эту ораву гордого мужичья в железе, превращались в конкурсы, в которых аргументом порой становился меч и были реальные жертвы, отчего страдала политическая успешность предприятия (не все хорошие генералы - хорошие фехтовальщики, и наоборот).
Часто феодалы выбирали какого-нить авторитетного старого пердуна со стороны, который, может, уже и сам забыл, когда в последний раз садился на коня, но зато в молодости эпично насовершал. Такому старпёру рыцарям было не в падлу кланяться и слушаться его без урона для своей опухшей чести. Что и приводило иногда на вершину людей взрослых, умудренных опытом, либо, по крайности, умных манипуляторов, руливших всем из-за спины старого маразматика.
Одна из причин, кстати, почему многие рыцари предпочитали молиться Деве Марии — она не мужик, перед госпожой не ущербно для Чувства Собственной Важности на коленях стоять, в то время как перед самим Богом некоторые железнолобые чувствовали себя неуютно.
«Рыцари странствовали и воевали в одиночку.»
Не будем об оруженосце, без которого рыцарь — как современный гендиректор без секретарши.
Нормальный рыцарь поставлялся в комплекте с так называемым «рыцарским копьём». Куда входили он, оруженосцы, пажи и от пары-тройки до нескольких десятков конных и пеших, лучников и бойцов, с конным сержантом во главе. Количество исходило из понтогонных и финансовых возможностей рыцаря, так как одоспешивал, вооружал и платил им денежку начальник из своего кармана.
Это «рыцарское копьё» — большая заноза в заднице историков, так как в описаниях многих битв того времени тогдашние графоманы-летописцы любили указывать не количество людей в целом, а количество «копий». Учитывая неоднородность и разброс в количестве людей в копье, посчитать, кого и сколько там взаправду было, становится архигеморройной задачей.
Тем не менее, образ странствующего рыцаря-одиночки был весьма любим авторами рыцарских романов. Это нормально для художественного произведения, однако в те времена можно было наглядно убедиться в том, что герой рыцарского романа отличается от обычного рыцаря так же, как Индиана Джонс — от среднестатистического археолога. Сегодня же образ из рыцарских романов для обывателя является чуть ли не единственным источником сведений о сабже, из-за чего и появился данный миф.
Разумеется, рыцари-одиночки без «копья» и вообще без ничего, кроме доспеха и лошади, — вполне себе реальная историческая фигура в определенные периоды в определенной местности. Но они обычно предпочитали если и странствовать, то собравшись ватагой, порой весьма немаленькой.
«Засилье рыцарей и тысячные армии рыцарей.»
Миллионы, что уж там.
Количество рыцарей по отношению к остальному населению было ничтожно. Многотысячные армии тех самых рыцарей присутствуют только в больном воображении людей, насмотревшихся Властелина колец. Даже в такой величайшей битве того времени, как битва при Азенкуре, при численности французского войска в десять тысяч количество рыцарей не тянуло и на полторы тысячи. И это ещё по смелым оценкам.
И пусть в войске их был мизер, рыцари являли собою тузы в колоде, самый мощный род войск — бронированную тяжёлую кавалерию, вместе с сержантами составлявшую основу любой средневековой армии. Гораздо более многочисленная пехота — простолюдины, как ближнего боя, так и стрелки — в полевом сражении была вспомогательной силой, зато оказывалась очень полезной при штурме повсеместных тогда замков.
Но удар разогнавшегося клина рыцарской кавалерии был самым страшным видом уничтожения вплоть до изобретения огнестрельного оружия и тактики пехотинцев держаться твёрдым строем с выставленными пиками. Несмотря на то, что фаланга была придумана ещё древними греками и усовершенствована чуть менее древними римлянами, в Тёмные Века недисциплинированные варвары её успешно проебали (по сути, стена щитов в более-менее приемлемом виде сохранилась только у тех народов Европы, у которых конная дружина так и не смогла окончательно вынести с поля боя пеших ополченцев — на Руси, в Скандинавии и т. п.).
Известно огромное количество битв, где гибло только простонародье. Нет, рыцари тоже рубились, но у этих было не всегда принято убивать друг друга (плохой тон, однако, потрошить собрата, благородного дона), всё больше старались либо оглушать врага, либо брать в плен. Чернь тем более старалась рыцарей не убивать. Пленников, как упоминалась ранее, не брали только уж в совсем непримиримых холиварах, в случае народных восстаний, да и, в частности, себе-на-уме швейцарцы, не имевшие своих рыцарей и вообще не слишком богатые, чтоб ещё пленных кормить (швейцарский законодательно закреплённый обычай не брать пленных послужил причиной обоюдной взаимной ненависти с рыцарями, а потом и с другими илитными видами войск позднего средневековья).
Ещё одним фактором, сдерживавшим рост количества рыцарей, было крайне низкое количество лошадок, достаточно сильных и выносливых для рыцарских утех. В отличие от доспехов, которые могли быть подобраны с трупа либо достаться по наследству, лошадку приходилось растить самому либо покупать за серьезные деньги. При этом служила она недолго (попробуй потаскай на горбу железного человека да побегай с ним галопом), легко ранилась, ни для каких других дел не годилась. Не случайно путешествовали рыцари обычно на рядовых конягах, а боевой конь отдыхал под попоной.
Последний но далеко самый не маловажный фактор - социальный. Ближе к веку XII-XIII благородные доны осознали свою илитарность и кого попало в свои ряды не пускали. Да и землицы свободной в Европе на всех не хватало, а попытки отобрать у соседей редко кончались хорошо. Правда, в Испании был распространен особый вид дворян-нищебродов, у которых кроме Чувства Собственной Важности не было ничего.
Совсем.
Рыцарь в представлении духовно богатой девы
«Рыцарским поведением» определенная часть женского контингента называет лютое, бешеное поклонение всему слабому полу на основании его слабополости, принципиальное неподнятие руки на женщину при одновременной силе духа и умении постоять за себя и всех женщин в радиусе 9000 километров.
Ошибка здесь кроется в том, что, хотя рыцари и в самом деле могли дать по щщам чужому феодалу, грабящему корованы и насилующему женщин на их территории, они при этом сами были сферическими феодалами и вели себя точно так же на территории вражеской, то есть по всему глобусу за пределами своего владения. Да и право первой ночи какбэ не сапожники придумали.
Дама сердца рыцарем и вправду выбиралась одна, и ей действительно посвящалась туева хуча стихов и подвигов, но секса при этом обычно не было.
Наиболее распространенными вариантами дамы сердца были:
Какая-нибудь дама, которую рыцарь вообще никогда не видел, но слышал, что она красавица. Такую даму рыцарь мечтал трахнуть, но абстрактно, как сейчас многие мужики мечтают трахнуть какую-нибудь Пенелопу Круз или анимешную девочку.
Жена сюзерена. Во всеуслышание объявить своей дамой сердца жену сюзерена было неплохим способом порадовать начальство. Это как бы подтверждает то, что трах исключался по определению, зато, глядишь, польщенная дама когда-нибудь словечко замолвит или розочкой со своей груди публично одарит.
А вот с кем половой ебли было много, так это со всеми привлекательными крестьянками в округе. Дама же сердца была этакой острой приправой, чтобы не скучать и чтобы было за кого бить морду лица соседним рыцарям.
Собственной же жене (которая абсолютно точно не могла быть дамой сердца, во всяком случае после свадьбы) рыцарь ничтоже сумняшеся бил морду по всякому поводу или настроению.
Пояс верности
Распространено заблуждение, что, отправляясь в поход, рыцарь надевал на любимую пояс верности. В действительности же пояс верности можно было носить очень ограниченное количество времени, и они были популярны в ограниченный промежуток времени у богатой знати пятнадцатых-шестнадцатых веков. Ни о каких «надел и уехал в поход на три года и три месяца» речи быть не могло, у дамы в этом случае практически гарантированно сотрётся пилотка и наступит заражение крови.
Кроме того, ничто не мешало даме за отдельное вознаграждение приобрести у мастера дубликат ключа от пояса. Поэтому пояса верности использовались в основном для того, чтобы напавшие на замок в отсутствие хозяина не заюзали его супругу насильно по прямому назначению.